Сердолик без оправы - Страница 37

— Молодец, что живой, а теперь лежи спокойно и помогай нам тебя вылечить.

Резкий голос. У Аннабел был другой. Приятный.

— Аннабел! Где ты? Почему ты не идешь? Зову тебя в последний раз!

— Доктор, капельница?

— Да.

Провал, обрыв, полет, пустота. Да, где это я? Все прошло. Все тихо и спокойно. Голова? Не болит. Кажется, руки и ноги на месте. Лишь бы их не отрезали. Может, это у меня… как это?.. фантомные ощущения, а на самом деле ни рук, ни ног? Вот Аннабел посмеется.

— Больной, не шевелитесь!

— Мей…

— О, вы меня узнали? Пришли в себя? Как голова?

— Мей, у меня есть руки и ноги?

В ответ ласково погладили — по одной руке, потом по другой. Потом по одной ноге, потом по другой. Очень ласково погладили. Прямо как Аннабел…

— Спасибо. Все на месте.

— Все-все. И самое важное — тоже.

— Голова?

Громкий смех.

О чем это она? Так было хорошо — и опять это облако ползет, подходит к горлу, душит.

Да! Вспомнил! Приснилось в ночь перед тем, как туда пошел. Аннабел стоит за забором и кричит «Гарри, Гарри, вернись!», а это проклятое облако уже караулит на вершине, когда сделаю первый шаг обратно. Чтобы напасть сзади, удушить. А ведь Аннабел предупреждала.

А я пошел. Я не мог не пойти, Аннабел. Я пошел туда для тебя. Я ведь хотел сделать тебя счастливой. Помнишь ту легенду? Я знаю, что легенда. Но ведь может быть и правда. Я хотел тебе их принести. Я нашел, это было непросто.

Траверс пятый пройден. Прохожу шестой. Поворот. Уступ. Трещина. Ставлю ногу. Срывается. Откатываюсь назад. Втыкаю ледоруб, держусь. Отдыхаю. Оглядываю трещину. Выше есть уступ, кажется надежный. Выдергиваю ледоруб, за пояс. Подтягиваюсь. Ставлю ногу на уступ. Вроде держит.

Осторожно опираюсь. Держит. Подтягиваюсь за край трещины. Широкий уступ! Ура! Черт знает, откуда силы взялись. Взлетел как птица. Здесь, говорю тебе, Гарри, со всей ответственностью, еще не ступала нога человека.

От одной этой мысли дух захватило. Я ведь по природе первопроходец. Вот и девушки мне отдавали невинность без залога. Да… О чем это я?

Иду по широкому уступу, вглядываясь под ноги, в расщелины, в редкие кустарники. Ищу их, те побрякушки, которые якобы делают счастливыми.

Это тут, на земле, они побрякушки. А там, в горах, там, на этом диком уступе, где я был первым представителем человечества, это было сокровище. И я его увидел.

Увидел, как он засветился в россыпи других, тоже красивых, но не таких. Он был почти красным. Чем интенсивней цвет, тем счастливей брак, так я слышал. Нашел, схватил, сунул в карман, кинулся обратно. Уже темнеет. Быстро темнеет, и с сердцем что-то… Провал.

Тревожные голоса, суета. Резкий запах эфира. Мгновенный холодный пот, от лба до ступней. Прямо рекой льется. Черт, током ударили. Сердце запускают? Вот оно, мое сердце, бьется, держите. Пригодится кому-нибудь. Я это сердце отдал Аннабел, а теперь не знаю, что будет с ним.

Ведь она не знает, что со мной. Она там, дома, сидит, ждет меня, думает, я вот-вот приеду. Платье свадебное шьет. Какое, интересно? Я видел, Аннабел, невесту в очень красивом платье. Еще подумал — как бы тебе подошло. Знаешь, оно… черт, как это у вас называется… свободное такое. В нем летать хорошо.

Ты ведь птица, Аннабел. Я хотел с тобой взлететь. Мне снился сон: мы летим с тобой над планетой, я обвожу ее рукой и говорю:

— Это все твое, Аннабел!

— Бред, доктор.

— Лучше бред, чем трупное окоченение.

— Неплохой выбор. Да, пальцы уже разжимаются без проблем.

— Что там у него было?

— Вот.

— Красивый камешек.

— Выбросить?

— Положите куда-нибудь. Пациенты не любят, когда теряют их игрушки.

Шорох, тишина. Ушли. О чем они? В руке свободно, пусто. Больше не колет. Но почему-то плохо. Как на обратном пути. Нет, обратный путь был счастливый. Все позади, все впереди.

Я, Гарри Стоун, обязуюсь взять в жены Аннабел Кловер… или как это там говорится… сразу, как вернусь. Куча планов. Начнем свое дело. Смотровую площадку… Ногу сюда. Осторожно. Смотровую площадку. У меня есть опыт сооружения смотровых площа…

Споткнулся. Упал. Камешек выкатился из кармана. Шарю рукой, ищу. Плохая примета. Черт, где же он? Где этот проклятый сердолик?! Тихо, дружище. Спокойно. Вот он. Кажется, он.

Нашарил, схватил, зажал в руке, боясь потерять снова и окончательно.

И вот тут — это облако. Откуда ни возьмись накатилось, холодом пронзило все тело. Темнота в глазах. Иду наугад, доверяясь и молясь всем горным духам. Спускаюсь. Вроде знакомый уступ, его нога запомнила. Движение вниз — и черт! черт побери! — мимо! Мимо! Лечу.

А духи наблюдали, как я падаю, и смеялись!

И только один какой-то нашелся, сжалился, подставил на пути в бесконечность маленький, совсем маленький такой выступ. И я за него зацепился. Повис, ухватился всеми десятью ногами и руками. Кажется, и зубами. Все это тогда еще было целое.

Начал выбираться. Рядом спасительная пологость, но уже совсем темно, трудно разобрать. Оказалось, не спасительная, а коварная. Уклон в другую сторону. Перекатился, упал, треснулся головой. Один раз, потом другой. Взвыл. А мысль была одна: сердолик потеряю! Большой дурак Гарри Стоун.

Качусь по пологому откосу. Чую — опять к краю, опять к пропасти! Кричу:

— Аннабел!

Цепляюсь, как могу, за все, что могу. Чувствую, близко край. Конец. Жизни конец. Переваливаюсь, хватаюсь за выступы, лишь бы удержаться. Не удерживаюсь. Падаю.

Сильный удар в лицо. Рот в крови. Пытаюсь отползти подальше. И в этот момент сверху — сверху, я помню это, я запомню это, горные духи! — летит камень.